Нефть и песок О стали Компрессор - подбор и ошибки Из истории стандартизации резьб Соперник ксерокса - гектограф Новые технологии производства стали Экспорт проволоки из России Прогрессивная технологическая оснастка Цитадель сварки с полувековой историей Упрочнение пружин Способы обогрева Назначение, структура, характеристики анализаторов Промышленные пылесосы Штампованные гайки из пружинной стали Консервация САУ Стандарты и качество Технология производства Водород Выбор материала для крепежных деталей Токарный резец в миниатюре Производство проволоки Адгезия резины к металлокорду Электролитическое фосфатирование проволоки Восстановление корпусных деталей двигателей Новая бескислотная технология производства проката Синие кристаллы Автоклав Нормирование шумов связи Газосварочный аппарат для тугоплавких припоев
Главная страница / Архитектура отрасли

ОТКРЫТЫЙ МИР

Путь к новым землям

В поисках «драгоценной рухляди» (пушнины) и новых лежбищ моржей уже в XII–XIII вв. к полуострову Ямал «бежали парусом» первые русские: плыли через Карские Ворота или Югорский Шар в Карское море, пробирались на восток через «злые места», заходили в устья Оби и Таза. Путями, многократно пройденными русскими мореходами, в первой половине XVI в. шли корабли английского «Общества купцов-предпринимателей для открытия стран, земель, островов, государств и владений, неведомых и даже доселе морским путем не посещаемых», отправившиеся на поиск морского пути из Западной Европы в Восточную Азию.

Однако не только небольшие суда поморов бороздили северные моря и реки. Служилые и промышленные люди отправлялись в такие путешествия на специально приспособленных для этого кочах, лучшие из которых поднимали до 40 т груза и до 50 человек экипажа. При попутном ветре кочи, используя единственный полотняный или кожаный парус, могли передвигаться со скоростью до 250 верст в сутки.

Морской путь от Северной Двины до реки Таз, где было организовано несколько торговых пунктов (острожков), обычно занимал 4–5 недель, а от устья Печоры – не более трех. В этих пунктах промысловики-поморы вели «немой торг» с местными жителями – хантами и ненцами.

«О человецех незнаемых»

Впервые ненцы («ненэц» переводится как «человек») упоминаются в Лаврентьевской летописи в 1096 г., когда новгородцы встретились с ними во время своих восточных экспедиций. Название «самоеды», употреблявшееся на Руси вплоть до XX в., восходит к «самэ-едне», «самэемне», что означает «земля саамов».

По мнению исследователей, прародиной этого народа была Южная Сибирь, откуда ненцы в I – начале II тыс. н. э. пришли на север, расселились в бассейне рек Пур и Таз, оттеснив и частично вобрав в себя местное население.

В ходе многочисленных плаваний в северные районы Западной Сибири промышлявшие добычей пушнины и моржового клыка поморы собрали первые сведения об обитавшем за Югорской землей, восточнее Обской губы, самодийском народе, который вел кочевой образ жизни, занимался охотой, рыболовством, оленеводством и собирательством. Эти сведения нашли отражение в сказании «О человецех незнаемых в восточной стране», относящемся к концу XV в.

В 1556–57 гг. Ричард Джонсон, старший штурман на судне Барроу, по заданию «Московской компании» собиравший информацию о Северной Азии, оставил такое описание этого народа: «У них маленькие носы, они проворны и отлично стреляют, ездят на оленях и собаках, а одежда у них из собольих и оленьих шкур. Других товаров, кроме соболей, у них нет...

«Златокипящая государева вотчина»

Мангазея (Молгомзея) была «обетованной землей» для всех русских промышленников и царских сборщиков ясака. Название ее, видимо, восходит к коми-зырянскому «молгон» – «крайний, конечный» – и обозначает «окраинный народ».

Этот район, примыкавший к реке Таз, был хорошо известен на Руси уже в 70-х годах XVI в., к концу века русскились здесь. Они построили городки, наладили оживленную торговлю с местными жителями, а часть их даже подчинили и, как позднее выяснилось, «дань с них имали... на себя», что считалось государственным преступлением.

Московское правительство не могло мириться с таким положением и решило во что бы то ни стало установить контроль над мангазейскими землями.

Первая попытка была предпринята в 1598 г., когда из Москвы направился небольшой отряд Федора Дьякова. Достичь ядра Мангазеи ему не удалось. Зимой 1600 г., собрав ясак, Дьяков вернулся в столицу.

В этом же году в Мангазею отправилась правительственная экспедиция, в которой участвовала сотня тобольских казаков под командой князя Мирона Шаховского и «письменного головы» Данилы Хрипунова, еще 50 казаков пополнили отряд в Березове, привлечены были и местные торговые люди. Однако и этому отряду оказалась не по силам поставленная задача.

Положением дел в Мангазейском крае полностью овладел лишь новый, более крупный отряд правительственных войск, который возглавляли воеводы – князь Василий Масальский-Рубец и Савлук Пушкин. В 1601 г. они завершили строительство города (названного впоследствии Мангазеей), организовали сбор ясака в «государеву казну» с окрестного самодийского населения, таможенных пошлин с торговцев и промышленников.

Торговым людям разрешалось закупать в Мангазее пушнину при условии уплаты государевой десятины со всей добычи и держать при себе «запасы и всякое съестное» как для себя, так и на продажу, но при обнаружении «заповедных» товаров (воинского снаряжения, оружия, железных изделий и вина) все имущество торговцев отбиралось в казну.

Вскоре контролируемая царскими воеводами территория расширилась до Енисея.

Поток драгоценных мехов хлынул в казну: только за 1621 г. в качестве дани от местного населения и пошлин от промышленников поступило около 13 тыс. соболей. Мангазею стали называть «златокипящей государевой вотчиной»,

Как показали археологические раскопки, построенная у Северного полярного круга крепость очень быстро превратилась в один из самых крупных и красивых городов Сибири. До пожара 1619 г. здесь было 200 домов, 2 церкви, гостиный двор с 20 торговыми лавками, хлебные, соляные и пороховые магазины (склады), винный подвал и два питейных дома. Однако жизнь города оказалась недолгой.

В 30-е годы начался упадок Мангазеи, причиной тому стали не только трудности с подвозом провианта, но и «испромышление» соболя в бассейне реки Таз. Охотники уходили на восток от сборщиков ясака, а промышленники искали новые «угодные места» подальше от сборщиков десятины. Были освоены более удобные пути на север Сибири по Енисею, и число перевозок по бурной Обской губе сократилось. Второй большой пожар 1642 г. «содействовал падению» города, а через двадцать лет он окончательно «запустел», а его преемником стал Туруханск, который называли «Новая Мангазея».

Оплот для удальцов

Совсем иная судьба у Салехарда – нынешнего центра Ямало-Ненеался Обдорск (от имени реки Обь и «дор», что в переводе с языка коми означает «место возле, около чего-нибудь»).

Этот сибирский город был основан у Полярного круга на месте ненецкого «поселения на мысу», именно так переводятся слова «сале харн». Датой основания города считается 1595 г., хотя по некоторым источникам он основан на 2 года раньше («Энциклопедический словарь» Брокгауза и Ефрона). Однако вряд ли имеет смысл вести спор о его возрасте, ведь это место издавна привлекало людей, о чем свидетельствуют и расположенные близ него стоянки, относящиеся к бронзовому и железному векам (2–1 тыс. до н.э.).

Казаки превратили Обдорск в самую северную крепость в Сибири, которая стала «оплотом для русских удальцов» и московских чиновников, собиравших ясак с местных жителей. Весь край в низовьях Оби от Обской губы до Уральских гор (называвшихся там Обдорскими) именовался в то время Обдорией. В начале XVI в. название этой земли вошло в титул великого московского князя.

В Обдорске – селе Березовского уезда Тобольской губернии – к концу XIX в. было 30 домов, больница, врач и фельдшер, школа, 150 лавок, работавших во время ярмарки, в 1897 г. была основана и рыбопромышленная школа. Здесь обосновались около 500 постоянных жителей, а по территории, примыкавшей к Обдорску, кочевали 32 ненецких рода.

На проводившейся с 15 декабря по 25 января ярмарке, известной уже с XVIII в., шла уплата ясака, меновая и кредитная торговля. В этот период население Обдорска вырастало до нескольких тысяч человек. Денежной единицей в меновой торговле служил песец (например, средняя его цена в 1897 г. была 3 р.50 к. – 4 р.). Русские торговцы (преимущественно из Тобольска) привозили муку, хлеб, вино, сукна и шелк ярких цветов, железные и медные изделия, табак и украшения, получая взамен меха, рыбу и рыбий клей, птичье перо, мамонтовую кость и моржовые клыки. Обороты ярмарки превосходили 100 тыс. рублей.

Однако не только торговым центром был в прошлые века Обдорск. Он служил и перевалочной базой для многих экспедиций, отправлявшихся на исследование новых земель. Здесь зимовала команда судна под руководством Дмитрия Овцына, занимавшаяся в 1733 г. обследованием побережья между устьями Оби и Енисея. В 1737 г. из Обдорска выступил отряд во главе с Михаилом Выходцевым, которому удалось «положить на карту» почти все восточное побережье Обской губы. В Обдорск доставили ненцы и команду шхуны «Ермак», затонувшей в 1862 г. у берегов Ямала. Павел Крузенштерн, командовавший ею, во время этого вынужденного путешествия пересек полуостров с запада на восток, собрав материалы о его природе и быте ненцев.

Наперекор природе

Значительную роль в изучении края сыграли выпускники созданных Петром I Навигацкой школы и Морской академии, которые участвовали в знаменитых северных экспедициях, организованных в конце 30-х годов XVIII в.

Первым исследователем Ямала стал геодезист Василий Селифонтов, который дал описание не только прибрежных, но и внутренних районов пстке несколько маяков. В 1734–37 гг. Д. Овцын провел первые съемки северного побережья Гыданского полуострова. Усилиями отрядов, возглавляемых

Ф. Прянишниковым и М. Выходцевым, составлена первая карта полуострова (около 150 тыс. кв. км), но все же его внутренние части оставались практически не изученными вплоть до середины 20-х годов XX в.

В 1620 г., решив пресечь упорные попытки западноевропейских мореплавателей освоить с помощью русских поморов путь на Обь и Енисей, московское правительство под страхом смертной казни запретило «мангазейский морской ход». Этот путь из Белого моря в устье реки Таз суда преодолевали, не огибая полуостров Ямал по морю, а пересекая его по рекам и волоку. Сообщение с Сибирью морем могли поддерживать в очень короткий период летней навигации привычные к таким плаваниям поморы.

Только во второй половине XIX в. был поставлен вопрос о возможности и рентабельности северного судоходства. В 1859 г. русский промышленник и общественный деятель Михаил Константинович Сидоров с большим трудом добился от царского правительства разрешения организовать торговое судоходство до берегов Северо-Западной Сибири. В 1862 г. он снарядил первую экспедицию во главе с Павлом Крузенштерном, который на шхуне «Ермак» (150 т) и небольшой яхте (17 т) прошел через Югорский Шар, но в Карском море встретил сплошной лед.

Эта неудача не остановила

М. Сидорова. Поскольку российские чиновники сочли северное судоходство неосуществимой задачей, он пообещал премию в 20 тыс. золотых рублей первому, кто на пароходе войдет в устье Енисея. Первым стал англичанин Джозеф Уиггинс, в 1874 г. на пароходе «Диана» он пересек Карское море, зашел в Обскую губу, затем проник на северо-восток, до 76° с. ш. и 86° в. д. В течение 70–90-х годов он 9 раз удачно плавал к устью Оби и Енисея, наладив почти регулярное торговое судоходство между Англией и Западной Сибирью.

В 1876 г. русский золотопромышленник Александр Михайлович Сибиряков, также мечтавший использовать Северный морской путь для оживления сибирской торговли, предоставил средства профессору-геологу А. Э. Норденшельду на плавание на небольшом пароходе (400 т).

Спустя два года были предприняты попытки организовать морскую торговлю через устье Оби.

По сравнению с сухопутной доставкой товаров как английских, так и сибирских (в особенности хлеба) морской путь давал огромную выгоду не только во времени, но и в цене. Тем не менее развития эта инициатива не получила. Небывалое скопление льдов в Карском море летом 1899 г. не позволило ни одному пароходу пройти к устью Оби.

Несмотря на выгоду, после такого удара, нанесенного природой, морская торговая деятельность остановилась здесь на долгие десятилетия. Однако остановить проникновение цивилизации в этот суровый край, названный некогда автором

«Истории государства Российского» Н.М. Карамзиным краем «мерзлых тундр, усеянных мамонтовыми костями» и «ужасным кладбищем природы», уже было не по силам и самой природе. Освоениось...

Главная страница / Архитектура отрасли